Библиотека

Сюжетной основой стихотворения Александра Пушкина послужил летописный рассказ из Повести временных лет, приведенный Н.М. Карамзиным в I томе «Истории государства Российского». Историческая основа произведения — вековое противостояние славян-язычников Руси с иудейским Хазарским каганатом. Любопытна и символическая подоплека стихотворения. Великому князю новгородскому и киевскому Олегу Вещему предсказывают смерть «от коня своего», но умирает он от укуса змеи, выползшей, правда, из черепа павшего старого княжеского коня. «Змей» и «конь» являются геральдическими знаками Данова колена — племен Израилевых, выходцы которого управляли Хазарией.
Стихотворение написано в 1822 году. Впервые напечатано в 1825 году в альманахе «Северные цветы».

Песнь о вещем Олеге

Как ныне сбирается вещий Олег
 Отмстить неразумным хозарам,
Их селы и нивы за буйный набег
 Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.

Из темного леса навстречу ему
 Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
 Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.

«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
 Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,

Могильной засыплюсь землею?

Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».

«Волхвы не боятся могучих владык,
 А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
 И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.

Запомни же ныне ты слово мое:
 Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое;
 Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.

И синего моря обманчивый вал
 В часы роковой непогоды,
И пращ, и стрела, и лукавый кинжал

Щадят победителя годы...
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан.

Твой конь не боится опасных трудов;
 Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
 То мчится по бранному полю.
И холод и сеча ему ничего...
Но примешь ты смерть от коня своего».

Олег усмехнулся — однако чело
 И взор омрачилися думой.
В молчаньи, рукой опершись на седло,
 С коня он слезает, угрюмый;
И верного друга прощальной рукой
И гладит и треплет по шее крутой.

«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
 Расстаться настало нам время; 

Теперь отдыхай! уж не ступит нога
 В твое позлащенное стремя.
Прощай, утешайся — да помни меня.
Вы, отроки-други, возьмите коня,

Покройте попоной, мохнатым ковром;
 В мой луг под уздцы отведите;
Купайте; кормите отборным зерном;
 Водой ключевою поите».
И отроки тотчас с конем отошли,
А князю другого коня подвели.

Пирует с дружиною вещий Олег
 При звоне веселом стакана.
И кудри их белы, как утренний снег
 Над славной главою кургана...
Они поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они...

«А где мой товарищ? — промолвил Олег, —

Скажите, где конь мой ретивый?
Здоров ли? все так же ль лего́к его бег?
 Все тот же ль он бурный, игривый?»
И внемлет ответу: на холме крутом
Давно уж почил непробудным он сном.

Могучий Олег головою поник
 И думает: «Что же гаданье?
Кудесник, ты лживый, безумный старик!
 Презреть бы твое предсказанье!
Мой конь и доныне носил бы меня».
И хочет увидеть он кости коня.

Вот едет могучий Олег со двора,
 С ним Игорь и старые гости,
И видят — на холме, у брега Днепра,
 Лежат благородные кости;
Их моют дожди, засыпает их пыль,
И ветер волнует над ними ковыль.

Князь тихо на череп коня наступил

И молвил: «Спи, друг одинокой!
Твой старый хозяин тебя пережил:
 На тризне, уже недалекой,
Не ты под секирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прах напоишь!

Так вот где таилась погибель моя!
 Мне смертию кость угрожала!»
Из мертвой главы гробовая змия,
 Шипя, между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

Ковши круговые, запенясь, шипят
 На тризне плачевной Олега;
Князь Игорь и Ольга на холме сидят;
 Дружина пирует у брега;
Бойцы поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они.